Принудительное лицензирование – мера противодействия злоупотреблениям со стороны тех производителей, которые занимают доминирующее положение на рынке. Случаев выдачи принудительных лицензий на фармпрепараты во все мире насчитывается единицы, однако каждый раз они вызывают широкий резонанс. Чего больше – плюсов или минусов – в выдаче принудительных лицензий?
В качестве пролога – небольшой экскурс в историю. Общеизвестно, что открытие антибиотиков стало одним из величайших достижений в истории медицины. Как это было? В 1928 году английский микробиолог Александр Флеминг обратил внимание, что в забытом на рабочем столе опытном препарате – чашке со стафилококковой культурой, растет плесень грибка Penicillium notatum , а бактерии стафилококка погибли. Флеминг в 1929 году публикует статью, посвященную антибактериальному действию Penicillium notatum, однако ученый не смог получить устойчивый экстракт плесени, ставшей прообразом современных антибиотиков. Это смог сделать биохимик Э. Чейн спустя 6 лет. Роберт Флори 25 мая 1940 года испытывает новый препарат на животных, и видит мощный антибактериальный эффект. Новое изобретение Роберт Флори не патентует, так как считает это неэтичным. В поисках финансовой помощи для промышленного производства нового лекарства, способного спасти тысячи жизней, в 1941 году Роберт Флори едет с пузырьком пенициллина в США. Фармацевтические компании Америки тут же развернули крупномасштабное производство пенициллина. И... запатентовали лекарство как собственное изобретение! Отныне производить антибиотики легальным образом имели право только владельцы патентов.
Патент – это инструмент рыночной экономики, и, как любой инструмент, он может использоваться как добросовестно, так и наоборот. Именно в случае недобросовестного использования монопольного права и должны включаться механизмы борьбы с недобросовестной конкуренцией и злоупотреблением.
Производители оригинальных препаратов и производители дженериков по отношению к вопросу длительности патентной охраны находятся по различные стороны баррикад. И если оригинаторы, то есть изобретатели нового лекарственного средства, заинтересованы в том, чтобы патентная защита сохранялась как можно дольше, то дженериковые компании с нетерпением ждут окончания срока патента, и заранее готовятся к производству заменителя оригинального препарата. Такая подготовка начинается задолго до окончания срока патента оригинального лекарственного препарата и включает в себя доклинические и клинические исследования, проведение которых требует значительного времени, а также разработка технологических регламентов и сбор необходимой документации, чтобы сразу, как только завершится срок патентной защиты, начать производство аналогового лекарственного препарата.
Компании-производители оригинальных лекарственных препаратов, наоборот, заинтересованы в максимальной отсрочке того момента, когда их лекарственное средство уже не будет единственным на фармрынке. Ведь именно в годы патентной защиты производитель оригинального лекарственного препарата может рассчитывать на наибольшую выручку, которая не только покроет немалые затраты его на разработку и выведение на рынок, но и принесет прибыль. Проблема окончания срока патента иногда оказывается решаемой – или обнаруживаются новые, «неожиданные» эффекты лекарственного препарата с той же молекулой, или вносятся изменения в технологию производства, или немного меняют молекулу действующего вещества (был, например, гидрохлорид, а стал гидрокарбонат) вследствие чего меняется терапевтический эффект. Все это – юридическое основание для получения оригинатором нового патента (по сути, на то же лекарственное средство) и зеленый свет для «снятия сливок» ещё на несколько лет.
Хорошо или плохо такое продление патента оригинального препарата? Дженериковые компании категорически несогласны с подобными ситуациями, и подают в суд для того, чтобы иметь возможность выпускать аналогичный препарат. Например, В начале 2015 года американская компания Genentech, «дочка» швейцарского фармгиганта Hoffmann-La Roche, запатентовала еще один способ применения оригинального противоракового препарата ритуксимаб (лечение ревматоидного артрита) – уже после того, как истек срок патентной защиты на молекулу препарата. Российская биотехнологическая компания «Биокад» выиграла суд, касающийся патента на производство биоаналога ритуксимаба, и победила в тендере на госзакупку данного препарата, так как предложила цену гораздо ниже цены оригинального препарата.
В общем, ситуация из разряда «ничего личного, только бизнес». И никакого альтруизма, пример которого демонстрировали выдающиеся учёные прошлого века.
Задача государства – обеспечить баланс интересов всех участников правоотношений, связанных с патентной монополией – патентообладателей, их конкурентов, а также потребителей, которые заинтересованы в получении качественного, эффективного и доступного лечения.
В Российской Федерации, также как и во многих странах мира, существует инструмент ограничения монопольного права – принудительная лицензия, которая предусматривает предоставление в судебном порядке заинтересованному лицу право использования результата интеллектуальной деятельности, исключительное право на который принадлежит другому лицу.
Принудительная лицензия может быть потребована по причине неиспользования или недостаточного использования изобретения до истечения срока в четыре года от даты подачи заявки на патент или трех лет от даты выдачи патента, в зависимости от того, какой срок истекает позднее.
Практические примеры выдачи принудительной лицензии во всем мире встречаются – в Индии, Китае, Бразилии, Руанде, и последствия их самые разные.
Опыт принудительного лицензирования демонстрируют не только развивающиеся страны. В Канаде, например, в 2001 году была выдана принудительная лицензия на антибактериальное лекарственное средство «Ципро» (Bayer). Препарат поставлялся в страну по высокой цене, и в небольших количествах. Правительство приняло решение о выдаче принудительной лицензии под предлогом угрозы национальной безопасности Канады, связанной с возможными террористическими атаками с применением биологического оружия, в частности возбудителя сибирской язвы. Выпустить свой, канадский, аналог оказалось значительно дешевле, чем тратить бюджет на закупку большого количества дорогого лекарства.
Отрицательный опыт принудительного лицензирования продемонстрировала Бразилия. Бразилия выдала принудительную лицензию на инновационный препарат для лечения ВИЧ, однако этого оказалось совсем недостаточно для выпуска эффективного и безопасного лекарства. Технология производства дженерика оказалась несовершенной. В результате воспроизведенное лекарственное средство действительно было дешевле оригинального, но вызвало много побочных эффектов. В итоге вместо экономии бюджета государство получило расходы на дополнительное лечение пациентов, которые применяли данное средство.
Сложно оценить опыт Египта, где в 2002 году выдали принудительную лицензию на производимый Pfizer лекарственный препарат через три месяца после его выхода на рынок. Это была Виагра, и в данном конкретном случае принудительная лицензия вряд ли выдавалась ради спасения жизней египтян.
В любом случае, механизм принудительного лицензирования должен использоваться крайне осторожно, чтобы у пациентов сохранялась возможность получить качественное лечение. Бесспорно, цена вопроса имеет значение. Однако удешевление стоимости терапии не должно сказываться отрицательно на ее эффективности и безопасности.
1. Если изобретение или промышленный образец не используется либо недостаточно используется патентообладателем в течение четырех лет со дня выдачи патента, а полезная модель - в течение трех лет со дня выдачи патента, что приводит к недостаточному предложению соответствующих товаров, работ или услуг на рынке, любое лицо, желающее и готовое использовать такие изобретение, полезную модель или промышленный образец, при отказе патентообладателя от заключения с этим лицом лицензионного договора на условиях, соответствующих установившейся практике, вправе обратиться в суд с иском к патентообладателю о предоставлении принудительной простой (неисключительной) лицензии на использование на территории Российской Федерации изобретения, полезной модели или промышленного образца. В исковом требовании это лицо должно указать предлагаемые им условия предоставления ему такой лицензии, в том числе объем использования изобретения, полезной модели или промышленного образца, размер, порядок и сроки платежей.
Если патентообладатель не докажет, что неиспользование или недостаточное использование им изобретения, полезной модели или промышленного образца обусловлено уважительными причинами, суд принимает решение о предоставлении лицензии, указанной в абзаце первом настоящего пункта, и об условиях ее предоставления. Суммарный размер платежей за такую лицензию должен быть установлен в решении суда не ниже цены лицензии, определяемой при сравнимых обстоятельствах.
Действие принудительной простой (неисключительной) лицензии может быть прекращено в судебном порядке по иску патентообладателя, если обстоятельства, обусловившие предоставление такой лицензии, перестанут существовать и их возникновение вновь маловероятно. В этом случае суд устанавливает срок и порядок прекращения принудительной простой (неисключительной) лицензии и возникших в связи с получением этой лицензии прав.
Предоставление в соответствии с правилами настоящего пункта принудительной простой (неисключительной) лицензии на использование изобретения, относящегося к технологии полупроводников, допускается исключительно для его некоммерческого использования в государственных, общественных и иных публичных интересах или для изменения положения, которое в установленном порядке признано нарушающим требования антимонопольного законодательства Российской Федерации.
2. Если патентообладатель не может использовать изобретение, на которое он имеет исключительное право, не нарушая при этом прав обладателя другого патента (первого патента) на изобретение или полезную модель, отказавшегося от заключения лицензионного договора на условиях, соответствующих установившейся практике, обладатель патента (второго патента) имеет право обратиться в суд с иском к обладателю первого патента о предоставлении принудительной простой (неисключительной) лицензии на использование на территории Российской Федерации изобретения или полезной модели обладателя первого патента. В исковом требовании должны быть указаны предлагаемые обладателем второго патента условия предоставления ему такой лицензии, в том числе объем использования изобретения или полезной модели, размер, порядок и сроки платежей. Если этот патентообладатель, имеющий исключительное право на такое зависимое изобретение, докажет, что оно представляет собой важное техническое достижение и имеет существенные экономические преимущества перед изобретением или полезной моделью обладателя первого патента, суд принимает решение о предоставлении ему принудительной простой (неисключительной) лицензии. Полученное по этой лицензии право использования изобретения, охраняемое первым патентом, не может быть передано другим лицам, кроме случая отчуждения второго патента.
Суммарный размер платежей за принудительную простую (неисключительную) лицензию должен быть установлен в решении суда не ниже цены лицензии, определяемой при сравнимых обстоятельствах.
В случае предоставления в соответствии с настоящим пунктом принудительной простой (неисключительной) лицензии обладатель патента на изобретение или полезную модель, право на использование которых предоставлено на основании указанной лицензии, также имеет право на получение простой (неисключительной) лицензии на использование зависимого изобретения, в связи с которым была выдана принудительная простая (неисключительная) лицензия, на условиях, соответствующих установившейся практике.
3. На основании решения суда, предусмотренного пунктами 1 и настоящей статьи, федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности осуществляет государственную регистрацию предоставления и прекращения права использования изобретения, полезной модели или промышленного образца на условиях принудительной простой (неисключительной) лицензии.
(см. текст в предыдущей редакции)
- Энциклопедия судебной практики. Принудительная лицензия (Ст. 1239 ГК)
- 1. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются правила о заключении договора в обязательном порядке
- 2. Предполагаемые условия предоставления принудительной лицензии должны быть приведены в исковом требовании
- 3. Суд, установив право требовать предоставления принудительной лицензии, рассматривает имеющиеся разногласия сторон по отдельным условиям этой лицензии
- 4. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются общие основания изменения и расторжения договора, однако односторонний отказ от принудительной лицензии недопустим
Энциклопедия судебной практики
Принудительная лицензия
(Ст. 1239 ГК)
1. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются правила о заключении договора в обязательном порядке
2. Предполагаемые условия предоставления принудительной лицензии должны быть приведены в исковом требовании
При этом, принимая решение о предоставлении лицу права использования результата интеллектуальной деятельности, суд должен в резолютивной части решения указать условия лицензионного договора о предоставлении простой (неисключительной) лицензии. С учетом этого предполагаемые условия предоставления такой лицензии должны быть приведены в исковом требовании (пункт 1 статьи 1362 и пункт 1 статьи 1423 Кодекса). Суд же, установив право требовать предоставления принудительной лицензии, рассматривает имеющиеся разногласия сторон по отдельным условиям этой лицензии.
4. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются общие основания изменения и расторжения договора, однако односторонний отказ от принудительной лицензии недопустим
Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.
ФАС продолжает продвигать идею принудительного лицензирования фарм препаратов. 18 мая 2017 в рамках Санкт-Петербургского юридического форума представителями ведомства был проведен круглый стол «Принудительное лицензирование в целях развитиях конкуренции и инноваций: опыт фармацевтической отрасли». Модератором выступил Т.В. Нижегородцев. К участию были приглашены иностранные специалисты. Обсуждение получилось весьма увлекательным (и дело не только в содержательной части).
Небольшая предыстория. Выступая в феврале 2017 года на IP Forum в Университете им. О.Е. Кутафина, г-н Нижегородцев анонсировал инициированное ФАС исследование относительно опыта принудительного лицензирования зарубежом. Его выводы должны были подтвердить целесообразность введения данного института и в России. В частности, г-н Нижегородцев отметил, что исследование выявило семь оснований для ограничения патентных прав в США. При этом, из его выступления следовало, что все они доступны и для фармпроизводителей. Кроме того, представитель ФАС отметил, что институт исключительных прав имеет в западных правопорядках сугубо практическое значение и не входит в число неотъемлемых прав человека.
Примечательно, что эти же самые аспекты были отмечены (практически в тех самых формулировках) в А.Ю. Иванова (Иванов А. Ю. Принудительное лицензирование для инновационного развития: о необходимости балансировки режима интеллектуальных прав // Закон, май 2017). На Питерском Форуме исследователь выступил в поддержку инициатив ФАС. Речь его получилась весьма лапидарной и свелась, по сути, к отсылкам к указанной статье. Можно предположить, что при непосредственном участии А.Ю. Иванова и проводилось вышеуказанное исследование ФАС. Тем более, что в размещенном на сайте ФАС пост - релизе указано, что представляемый А.Ю. Ивановым институт права и развития ВШЭ - Сколково «совместно с ФАС ведут сотрудничество по разработке инструментария для своевременного реагирования» на новые вызовы в инновационной сфере (http://fas.gov.ru/press-center/news/detail.html?id=50113). В таком случае приведенные в статье выводы и аргументы заслуживают особого внимания. Как бы то ни было, - первое доктринальное исследование, обосновывающее инициативы антимонопольного ведомства.
Обратимся к тексту.
Первым пунктом в статье идет тезис о том, что «институт интеллектуальной собственности не является неотъемлемым элементом правового режима развитой экономики». Обоснованием его служит «король» всех аргументов - ссылка на успешный опыт СССР. «Например, в Советском Союзе и других социалистических странах технологическое развитие опиралось на планирование» - пишет исследователь. «Логичное» следствие - значит, и во всех остальных системах такими правами можно пренебречь. Надо ли говорить, что такая риторика крайне опасна. Посредством подобной аргументации можно легко поставить под сомнение всю современную систему гражданских и конституционных прав. В том то и дело, что в современных развитых экономических системах не обойтись без рыночных стимулов к инновациям. Основным из которых и выступает исключительное право.
Впрочем, стимулирующую функцию Иванов А.Ю. также ставит под сомнение. Аргументация, при этом, предлагается весьма сомнительная. Автор цитирует Генерального секретаря ЮНКТАДа Р. Рукеперо. После чего ссылается на два обстоятельства: практику недобросовестного патентования и утилитаристский подход американцев и европейцев к исключительному праву: «защита интеллектуальной собственности - это исключительно вопрос максимизации общественного благосостояния» (Казалось бы, как все это связано?).
Утилитаристское понимание сущности исключительного права не противоречит его легитимации на основе теории стимула. Когда мы говорим об исключительном праве как стимуле к инновационной деятельности (созданию и коммерциализации РИД), мы имеем виду не частный интерес правообладателя, а именно общественное благосостояние. Теория стимула возникла и получила развитие именно в контексте утилитаристского правопонимания. Бесспорно, данная теория основана на приеме редукции. Обоснование строится по предельно простой схеме: исключительное право - стимул. При этом, «отбрасываются» иные возможные значения исключительного права. Равно, как и другие, принципиально возможные стимулы к изобретательской деятельности (например, цель получить научное признание).
В своих работах я обосновала многофакторный подход к раскрытию назначения исключительного права. В соответствии с ним были выделены такие функции, как: вовлечение патентоохраняемых объектов в трансграничный и национальный оборот, стимулирование инновационной деятельности, инвестиций в данную сферу, вознаграждения за изобретательский вклад в научно-технологическое развитие, содействие конкуренции.
Между тем, если подходить с позиции однофакторного подхода, сводя правовой институт к его основной функции, то мы получим не что иное, как теорию стимула. Она является наиболее универсальным и формализованным обоснованием системы исключительных прав. Особенно, когда речь идет о правообладателях - рационально действующих корпорациях (а не изобретателей - одиночек), которые сегодня являются основным «производителем» комплексных инноваций. Вкладывая средства в R&D, такие субъекты закономерно рассчитывают не только покрыть свои издержки, но и получить прибыль. Патентоохраняемым разработкам, как нематериальным объектам, в сфере фактических отношений присущи свойства неконкурирующего и неисключающего использования. При раскрытии о них информации неограниченное число субъектов могут использовать их в своем интересе. Притом, что такие новые «пользователи» будут априори в более выгодном положении, чем разработчик, т.к. им не пришлось вкладывать в средства в создание соответствующей инновации. Обеспечить интересы компаний - разработчиков в таком случае возможно только посредством установления легальной монополии, гарантий эксклюзивного использования разработки со стороны государства.
Ссылки на недобросовестные стратегии патентообладателей в данном случае ничего не доказывают. Функция правового института отражает ожидаемое направление его воздействия на общественные отношения; его идеальное назначение. Цели и интересы конкретных субъектов, при этом, могут отклоняться от «подобного» ориентира и даже противоречить им. «Сбой» в таком случае наблюдается не на стадии закрепления субъективного права, а его реализации.
Таким образом, сам по себе факт использования патентов в целях блокирования инновационной деятельности не отрицает значимости исключительных прав. Равно как и их стимулирующей функции. Ситуацию необходимо выправлять посредством установления границ и пределов осуществления исключительного права. При этом за ориентир при вмешательстве в сферу господства правообладателя должна браться стимулирующая функция.
Здесь, однако, необходимо учитывать, что, несмотря на универсальный характер, такая функция по-разному проявляется в различных инновационных сферах.
Так, в фарме на разработку нового изобретения (на активный ингредиент) тратятся миллиарды долларов. Создание такой инновации является крайне длительным и непредсказуемым процессом. Новый лекарственный препарат охватывается, как правило, одним первичным патентом на активный ингредиент и, возможно, несколькими вторичными. Любое вмешательство в сферу господства правообладателя (искусственное создание для него конкурента посредством, например, принудительной лицензии) фактически лишит исключительное право его ценности. В таком случае стимулирующая функция не может быть поддержана в отсутствии жесткой патентной монополии. Какая бы не была установлена сумма выплачиваемых лицензиатом роялти, компенсации за использование разработки, она не способна возместить правообладателю потерю эксклюзивности на рынке. Притом, что правообладатель, опираясь на свой патент, в данной сфере не может блокировать инновационную деятельность конкурентов. Препараты - не являются комплексным инновационным продуктом, при производстве которого должны быть объединены разработки различных лиц.
Другое дело - сферы комплексных инноваций (IT, телекоммуникации и т.п.). Один коммерчески реализуемый продукт здесь охватывается, как правило, сотнями, а то и тысячами патентов разных лиц. Отказ одного из субъектов в предоставлении лицензии может блокировать научно-технический и производственный процесс. При этом потери в эксклюзивности патентообладателя могут компенсировать роялти, выплачиваемые многочисленными участниками рынка. Соответствующей назначению исключительного права правореализационной моделью в таком случае является предоставление лицензий максимально возможному кругу лиц, а не поддержание эксклюзивности.
ФАС РФ и «сочувствующие» им исследователи предпочитают не замечать подобного различия. Обосновывая необходимость принудительного лицензирования фармы, они легко ссылаются на дела Microsoft и другие кейсы IT компаний. Справедливости ради, стоит заметить, что статья (как, вероятно, и все исследование) А.Ю. Иванова посвящена в целом институту принудительной лицензии. Автор не делает акцента на фармотрасли. Другое дело, что его выводы могу использоваться (и, вероятно, используются) антимонопольным ведомством для обоснования своих инициатив именно в фарм сфере.
Особое внимание, при этом, представители ведомства уделяют выводам относительно оснований для выдачи ПЛ в зарубежных правопорядках. Если коротко сформулировать их логику: «Таких оснований очень много. Западные страны позволяют себе намного больше чем мы. Поэтому, мы тоже должны вести ввести принудительное лицензирование в сфере фармы».
Рассмотрим на основании статьи Иванова А.Ю. данные случаи (автор анализирует, главным образом, опыт США) выдачи принудительной лицензии.
Случай выдачи ПЛ: Использование патентоохраняемых объектов в интересах или для нужд государства без согласия правообладателя (ст. 1498)
Комментарий: В отношении фармпрепаратов принудительные лицензии ни разу не выдавали по данному основанию. В целом, институт достаточно редко реализуется на практике. Как правило, речь идет об ограниченной сфере использования патентоохраняемых объектов, для которой сам правообладатель не планировать производить и поставлять охватываемые патентом продукты. Компания, которой государство предоставляет возможность использовать чужую разработку, не становится полноценным конкурентом для правообладателя. Она производит инновационный продукт с тем, чтобы покрыть нужды государства в узко ограниченной сфере (обороне, безопасности аэропортов и т.п.). При этом в сферу коммерческого оборота не вмешивается. Исключительное право не лишается своей ценности.
Случай выдачи ПЛ: на основании антимонопольного законодательства.
Комментарий: Начнем с того, что действия патентообладателя не квалифицируются в качестве конкретного антимонопольного нарушения, предусмотренного антитаст - законодательством. Речь идет об антиконкурентных практиках. Принудительная лицензия выдается в отношении патентов, включенных в стандарт производства конкретных комплексных продуктов (standard essential patents). Речь в данном случае идет о сферах телекоммуникаций, IT технологий и других рынков комплексных инноваций. Для того, чтобы участники таких рынка могли производить продукты в соответствии с установленными стандартами, необходимо, чтобы обладатели таких патентов предоставляли всем желающим лицензии на справедливых, разумных и не дискриминационных условиях. Если патентообладатели отказываются выдать лицензию на таких условиях, то они могут быть понуждены к этому. Коммерческий интерес правообладателей в таком случае не страдает - они могут рассчитывать на стабильный поток роялти от всех участников рынка. К сфере фармы данное основание не применимо.
Случай выдачи ПЛ: Реализация права на вмешательство (march - in - rights).
Принудительная лицензия
Под принудительной лицензией понимается предоставление лицу права использования результата интеллектуальной деятельности, исключительное право на который принадлежит другому лицу, на основании решения суда и на указанных в решении суда условиях. Такое решение может быть принято судом только в случаях, прямо предусмотренных ГК РФ (ст. 1239 ГК РФ).
Решение о предоставлении принудительной лицензии принимается судом в порядке искового производства. Ответчиком по иску является патентообладатель.
Внимание
Во всех случаях принудительная лицензия может быть только простой (неисключительной). Она может быть предоставлена только по решению суда по основаниям и в порядке, предусмотренным ст.ст. 1362 и ГК РФ.
Условия предоставления принудительной лицензии указываются в резолютивной части судебного акта. В частности, суд устанавливает суммарный размер платежей за такую лицензию, который не должен быть ниже цены лицензии, определяемой при сравнимых обстоятельствах (п. 1 ст. 1362 , п. 1 ст. 1423 ГК РФ, п. 18 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 26.03.2009 N 5/29). На основании решения суда уполномоченный федеральный орган исполнительной власти (Роспатент, Минсельхоз России) регистрирует предоставление лицензиату права использования изобретения, полезной модели, промышленного образца, селекционного достижения на условиях принудительной простой (неисключительной) лицензии (п. 3 ст. 1362 , п. 2 ст. 1423 ГК РФ в редакции Федерального закона от 12.03.2014 N 35-ФЗ, вступившего в силу с 01.10.2014).
Действие принудительной лицензии может быть прекращено в судебном порядке по иску патентообладателя при наличии определенных оснований.
Для лицензии на изобретение, полезную модель или промышленный образец, предоставленной в соответствии с п. 1 ст. 1362 ГК РФ, таким основанием является прекращение существования обстоятельств, которые обусловили предоставление такой лицензии, если их возникновение вновь маловероятно.
Для принудительной лицензии на селекционное достижение основанием может быть нарушение обладателем такой лицензии условий, на основании которых она была предоставлена, либо изменение обстоятельств, обусловивших предоставление такой лицензии, настолько, что, если бы эти обстоятельства существовали на момент предоставления лицензии, она вообще не была бы предоставлена или была бы предоставлена на значительно отличающихся условиях (п. 1 ст. 1362 , п. 4 ст. 1423 ГК РФ).
Односторонний отказ от принудительной лицензии недопустим (п. 18 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 26.03.2009 N 5/29).
